Гранатовое зернышко  - Мария Акулова

Они все понимали. Все ее метания и сомнения. А еще они ее благословляли и умоляли идти дальше. Не стоять, как вкопанная, на развилке, а броситься в нужную сторону.

Фотографию же забирали потому, что жить прошлым – удел стариков. В том, что их Амиша никогда не забудет свою первую любовь, они не сомневались. Вот только помнить – не значит запретить себе жить дальше. Восемь лет – это и так слишком долгий срок. И теперь ее сердце придется долго и усердно отогревать.

Людмила Васильевна не сомневалась, что тот человек, на которого она возложила огромные ожидания по такому отогреву – со своей задачей справится, нужно только, чтоб Амина его к себе подпустила.

А потом вновь была поездка на такси до вокзала, слезы у вагона и в нем. Амина даже за поездом бежала. А когда он скрылся из виду – почувствовала ужасную пустоту.

Она жутко боялась этой минуты – не представляла, как будет жить после того, как они снова уедут. И первые мгновения новой серии одиночества действительно оказались для нее страшными. Вот только дальнейший смысл был обретен практически сразу – где-то там, в квартире, ее ждал Мир. К нему-то она и понеслась – чтоб одновременно жутко злиться и благодарить небеса за то, что жив, а скоро будет здоров…

– Ты им звонила уже? – услышав новый вопрос Мира, Амина вынырнула из воспоминаний.

– Да. Все хорошо. Добрались, теперь вновь привыкают к родной квартире, скучают…

– И ты скучаешь, – Мир приблизился к голому женскому плечу, коснулся поцелуем.

– Да.

– И я… – а потом еще раз, аккуратно улыбаясь.

Странно до одури – но он успел действительно почувствовать к, казалось бы, посторонним людям своего рода привязанность.

Не познакомься он с Людмилой Васильевной – никогда не понял бы Амину настолько хорошо. Не узнай он Николая Митрофановича – возможно, не хватило бы силы отстоять ее в бою. Силы не столько физической, сколько духовной.

После их отъезда, еще до пересечения границы, успел тоже позвонить – извиниться, что не приехал проводить лично и пообещать, что никогда не даст их Амишу в обиду, никогда не сдастся, сделает все необходимое, чтобы изменить и ее, и свою жизнь к лучшему.

Людмила Васильевна ему поверила – это было слышно по голосу. И предавать это доверие он не собирался.

– Расскажи мне, как это было, – в какой-то миг Амина открыла глаза. В них горела решительность. Как-то сразу стало понятно, что именно ее интересует. Да и скрывать уже смысла особого не было.

Мир рассказал. Не приукрашая историю драки каким-то своим особым геройством. Какой смысл? Она-то его видела, знала, что в стычке досталось Бабаеву сильно. Но и скрывать, что победил он честно и безоговорочно, Дамир не стал. Она слушала молча, не перебивая и не выражая никаких эмоций. Только спина была немного более напряжена, когда он продолжал по ней аккуратно водить.

– Он трус… – а потом выплюнула слово, немного приподнимаясь и отворачивая голову в другую сторону. Раскрывать свои эмоции, глядя на Мира, ей до сих пор было очень сложно. Невыносимо практически. Но и смолчать сейчас не вышло бы. – С детства был трусом. Знаешь, как мы познакомились с ним? Он убегал от мальчишек из соседнего двора, и не придумал ничего лучше, кроме как спрятаться уже у нас во дворе. У нас там растет огромная яблоня – красивая, через год плодоносящая, да так щедро, что все диву даются. И вот под ней, в тени, стоит стол. За ним, когда погода позволяет, мы всем двором гуляли праздники. Днями же этот стол становился для нас – для самых мелких – лучшим местом для игр. И вот мы как раз там и играли, когда Шахин влетел, тут же нырнув в укрытие – под стол за скатерть. Он нырнул, а нам пришлось выгораживать уже тогда здорового парня перед соседскими ребятами, у которых он свистнул какие-то фишки и смысля… И видит бог – я хотела его сдать. Хотела выдернуть скатерть из его вспотевших ладошек, поднять и позволить ребятам хорошенько его поколотить, но он так трясся, что даже мне стало его жалко. Мы тогда его не выдали. И что ты думаешь? Он хотя бы поблагодарил? Нет. Он вылез, отряхнул коленки, надел на лицо маску такой важности, что аж смешно стало. Перед кем он выпендривался?! Перед детьми, которые две минуты тому видели на его лице гримасу самого настоящего страха? Но и молча уйти он не смог. «Молодцы… Правильно… Если бы сдали, я бы вам… Ух…». И кулаком так потряс… Мол, всем мало не показалось бы. И ушел – держа подбородок гордо вздернутым. Мне и десяти лет не было, но уже тогда, с первого взгляда, я поняла, что добра от него ждать не стоит. И угадала ведь. Трусом был – трусом и остался. Самоуверенным трусом.

– Жалеешь, что не выстрелила тогда?

Мир задал вопрос, сам толком не зная, какой хочет услышать ответ. И хочет ли?

– Жалею, что скатерть не подняла… И не выстрелила тоже…

Амина же ответила правду. Жизнь давала ей уже не один шанс хоть как-то поквитаться с подлецом. А она все эти шансы бездарно растрачивала.

– Не жалей. Считай, что моей рукой била.

Мир же своим единственным шансом воспользовался.

Амина развернулась, села на кровати. Мир опять засмотрелся – свет из окна за ее спиной создал настоящий ореол вокруг голого женского тела. Любимого. Главная бабочка взяла его руку в свои, потянула к губам, поцеловала.

– Спасибо. За все. И прости. Тоже за все.

В мужской груди защемило. Он ведь не ждал благодарности. Совсем не ждал. Знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать – первичными в этой ситуации для нее будут страх и злость.

– Мы дрались не совсем за тебя, – Мир же решил сказать то, что ей все же следовало бы знать. – Мы дрались за твою свободу. Я победил, значит, ты теперь свободна…

– От него? – Амина хмыкнула. Признание его звучало горько. Свобода, отвоеванная одним у другого – всегда условная.

– Вообще. Он к тебе больше не подойдет. Наши не поймут и не позволят. Ему и так ничего хорошего не светит. Он в жены выбрал девочку из влиятельной семьи. Отец девочки обо всем узнал и поставил ему ультиматум – если еще раз услышит хоть что-то подобное – разбираться не станет.

– Думаешь, этим можно его напугать? – Амина очень сомневалась.

– Думаю, да. Как я понял, у самого Шахина с семьей сейчас не лучшие времена. Что у него в бизнесе, что у отца. А свекор – единственный, кто держит их на плаву. Ну и не дурак он – прежде чем начать кредитовать, заставил переоформить все на дочь. Так что Шахин не посмеет рыпаться. Разве что…

– Разве что ценит меня больше денег? – Амина хмыкнула. А что? Звучит красиво. Это ведь действительно будет крайне романтичным доказательством чувств – если преследовавший ее большую часть жизни Шахин вдруг появился бы на ее пороге – раскаявшийся, без гроша за душой, зато с искренним признанием в любви. Проблема в одном – романтично это только звучит. А о любви речь тут не идет. Максимум – желание обладать трофеем.

– Разве что совсем слетит с катушек.

Дамир улыбнулся, Амина тоже.